Посвящается Татьяне Пищелиной
Хрустальная балерина была уверена, что она – образец спокойствия и сдержанности. Она долго жила в кабинете директора танцевальной школы, красуясь на подставочке в окружении книг о вечном и прекрасном, пока одно неловкое движение все не изменило. Подставочка отлетела в сторону и разбилась, а балерина, хоть и осталась цела, стоять как прежде уже не могла. С того дня она перебралась в комнату внучки директора, где ее подвесили на капроновой ленте прямо под люстрой, словно цирковую гимнастку.
Нельзя сказать, что новая роль совсем не понравилась балерине. Наоборот, было очень захватывающе раскачиваться на ленте, когда в комнату врывался ветер или дети начинали озорничать. Однако были и неприятные моменты: время от времени, когда что-то шло не так, балерина замечала, что у нее в животе зажигается маленькая искорка. Эта искорка была такой горячей, что становилось страшно – а вдруг она расплавит хрусталь и погубит свою хозяйку! Балерина старалась соблюдать правила приличия и держаться достойно, но порой искра была сильнее ее, и перескакивала к соседям – тогда даже люстра начинала горячиться, а атмосфера накаляться.
Балерина смущалась, извинялась, а потом долго не находила себе место. «Ну почему же? – сетовала она, – этот гадкий огонь совсем меня не слушается! Мало того, что взбудоражит всех и перессорит, так еще и сил после этого ни на что не остается! Нужно лучше держать себя в руках!» Так подумала однажды балерина, а подумав, сделала.
Однако это не помогало. Если балерина забывала про огонек в животе, то он непременно перемещался в колено, или в пятку, или еще куда-нибудь и становилось очень больно. Балерина огорчалась, сердилась на себя, и распалялась еще больше…
– Что-то со мной не так! – балерина размышляла на эту тему так часто, что и не заметила, как однажды озвучила волнующую проблему.
– А что с тобой не так? – услышала она вдруг в ответ. Это было сентябрьское солнце – все еще теплое, но уже почти неуловимое и невероятно ласковое, – внутренний свет – это же так прекрасно!.
– Ага, если он не испепеляет все вокруг… – уныло отметила балерина.
– Ой, ну что ты! – это просто новое для тебя чувство и к нему нужно привыкнуть, освоиться. – Я точно знаю, ведь уже несколько миллиардов лет дарю свои свет и тепло. Ты и представить себе не можешь, каким я раньше было … вспыльчивым! Я могло, да и теперь могу, испепелить кого угодно, а могу, наоборот, пригреть ласково.
– Как же тебе это удается?
– Когда-то давно я выкинула из головы попытки себя переделать или потушить то, что начало разгораться. Оказывается, испытывать раздражение или гнев совершенно нормально и совсем не стыдно, та знала?
– Не знала…- покачала головой балерина, – в книгах о вечном и прекрасном, рядом с которыми она провела большую часть своей жизни ничего не говорилось об этом, а стало быть это не было ни вечным ни прекрасным и, по мнению балерины, не имело права проявляться вообще. Подумав так, балерина ощутила как искорка негодования вспыхнула где-то внутри нее.
Солнце это заметило и продолжило:
– В тебе может бушевать настоящее пламя, а могут тлеть и копиться угли раздражения и мелких недомолвок в ожидании того, что сдвинет вопрос с мертвой точки. Ты только подумай, сколько это энергии!
– И правда… – задумчиво проговорила балерина, – с нею же что-то можно сделать, наверное? В этот момент огонек внутри нее вдруг неожиданно поднялся выше и от этого невероятное тепло разлилось по всему телу.
– Конечно, можно! Можно согреть кого-то, можно осветить что-то, а можно сжечь дотла и построить заново – иногда и это необходимо.
– Здорово! – только и смогла ответить балерина, поглощенная своим неожиданным открытием. Теперь внутри нее полыхал и светился огонек там, где, как ей казалось должно было биться спокойное хрустальное сердце. Она не могла его контролировать, но отчего-то все вокруг становилось светлее и понятнее…
Солнце заметило перемены в своей собеседнице и поспешило скрыться за проходящее облако: оно отлично знало, что каждому иногда нужно просто побыть наедине со своим ощущениями. Балерина же, прикрыв глаза, продолжила качаться на своей ленте, и от света внутри нее по стенам бежали зайчики, а по коже мурашке. Ты понимаешь, почему?
Текст и рисунок: Ольга Люцко
Август 2016